Родственные души
Братья Каулитц спустя годы отзываются о Германии, как положительно, так и отрицательно. В эксклюзивном интервью для GALA часто обсуждаемые поп-звезды делятся непривычно откровенными взглядами на свою жизнь.
«Мы не нуждаемся в терапевте!» Они говорят сами с собой, когда рядом нет второго, и они хотят свою жизнь прожить как можно дольше вместе. Непривычно для 23-летних парней. Журнал GALA встретился с самой ослепительной парой близнецов в Германии, членами жюри шоу «Германия ищет Суперзвезду», Биллом и Томом Каулитцами.
В следующем месяце заканчивается ваша работа в качестве жюри шоу «Германия ищет Суперзвезду». И что тогда?
Том: Мы снова займемся исключительно только нашей музыкой. Есть две причины, почему мы в 2010 году переехали в Лос-Анджелес и взяли паузу. Первая причина в том, что для нас стало невозможно вести личную жизнь в Германии, а вторая — мы хотели в покое работать над нашим альбомом. Мы надеемся, мы закончим его уже в этом году. Песни уже выбраны, и сейчас идет последняя фаза работы над продакшеном.
Актриса Гвинет Пэлтроу говорит: «Люди всегда остаются в том возрасте, в каком они были, когда стали знаменитыми.» Это так?
Том: В этом что-то есть. Я часто думаю, что я не так уж и сильно изменился. У меня все еще то же самое чувство юмора, и я все также отпускаю тупые шуточки. Так что если посмотреть на то с этой точки зрения, то ты немного застреваешь в этом возрасте. С другой стороны, мы невероятно многому научились: начиная с руководства подчиненными и до функционирования музыкального шоу-бизнеса.
Многие звезды-подростки становятся избалованными и начинают играть на нервах, своим самоуправством терроризируя свое окружение — посмотрите, например, на Джастина Бибера. И кто только осмелится сказать им «нет»?
Билл: Я бы очень хотел, чтобы таких не было. Но на самом деле, нам всегда приходится идти против очень сильного встречного ветра. Большинство людей из нашего окружения знают нас уже семь-восемь лет. Они не перестают говорить нам неприукрашенную правду, несмотря на то, что сегодня нас знают намного больше людей, чем раньше. Я часто думаю, что наше окружение уже через чур критично, так как мы с Томом постоянно оказываемся в положении, когда нам приходится защищаться.
Робби Уильямса, как и вас, открыли для публики в 15 лет. Он говорит: «Слава усиливает твою чувствительность, углубляет твои слабости, и она открывает самые зловещие стороны твоего характера».
Билл: Это так. Карьера усиливает твои сильные стороны и углубляет твои слабости. Я всегда был крайним перфекционистом, но со временем это зашло уже так далеко, что я просто начинаю по-настоящему паниковать, когда что-то идет не так, как я это себе представлял. Эта паника часто настолько интенсивна, что я не могу больше спать по ночам. На самом деле на меня никому не надо давить. Я это уже сам делаю.
Том: Я настолько люблю детали, что я должен точно знать, как будет выглядеть завтрашний день. Если происходит что-то незапланированное, то для меня это самая настоящая катастрофа. Я бы хотел сказать: «Окей, пусть случится, что должно случиться. Давайте просто посмотрим, что приготовил для нас этот день». Но я так не могу. К тому же, иногда я сам себя спрашиваю, нормально ли это, что я целый день разговариваю сам с собой, когда рядом нет Билла. Этот постоянный разговор с собой полностью выматывает меня, так как я не знаю, сносит ли он меня в каком-то странном направлении или нет.
Что вы чувствовали, и как прошли годы в стороне от шумихи и славы поп-звезд?
Билл: Самое странное, что я не могу сказать, сложнее жить в лучах славы или без нее. После двух лет паузы сейчас я действительно снова чувствую порыв начать работать. Но когда я вижу первые фото, я думаю: «Вот д*рьмо, возможно, мне нужен еще один годик паузы». С одной стороны, я хочу, чтобы меня оставили в покое, с другой стороны, я естественно хочу наслаждаться успехом с группой. Но человеческая природа такова, что люди всегда хотят то, чего не имеют.
Жизнь на публике довела вас до того, что вы все еще продолжаете позировать, даже когда справляете малую нужду одни в туалете?
Том: Это именно так у Билла. Со мной такого нет.
Билл: Я по-другому не могу: как только я вижу фотоаппарат, я становлюсь параноиком и начинаю вести себя соответственно особому поведенческому образцу. Даже когда мы фотографируемся на семейных праздниках, я весь напрягаюсь, потому что я точно знаю, что эти фотографии когда-нибудь всплывут. Вспышка фотокамеры означает для меня: будь осторожен, ты на работе!
Кому бы вы заплатили больше за час его работы: автомеханику или психотерапевту?
Билл: Механику. Я уже частенько задумывался о том, что, возможно, мне бы не помешал хороший психотерапевт, но тем не менее я действительно не очень верю в психотерапевтов. Я не такой человек, который бегает по кругу и никак не поймет, в чем его проблема. Я очень хорошо знаю, что со мной не так. И я считаю, что если я сам не могу разрешить свои проблемы, то тогда никто другой это уже не сможет сделать.
Том: Многим людям помогает возможность поговорить и излить душу психотерапевту. Но нам это не нужно, так как мы, как идентичные близнецы, все равно говорим друг с другом целый день. Я — психотерапевт для Билла, а он — для меня. Поэтому я сразу же замечаю, когда его нет рядом. Тогда мне приходится делиться своими мыслями с самим собой.
Билл: Никто не может понять, что мы должны тут же делиться своими мыслями друг с другом. Все, что проносится в наших головах, мы должны тут же без всякой фильтрации выплескивать друг на друга. Обычные люди так не делают даже в присутствии своей мамы или лучших друзей.
Том: Когда мы общаемся друг с другом, это как выпускать газы — все тут же выливается наружу. Это шокирует людей, которые нас слышат. Но так как мы знаем друг о друге все, мы так близки. Это в какой-то степени сверхъестественно, что у нас одни и те же мысли. На самом деле, нам даже совсем и не нужно друг с другом разговаривать. Мы уже знаем друг о друге все, что только можно знать.
Раздражает ли это девушек и сводит ли их с ума то, что у них всегда возникает ощущение, что они для вас всего лишь номер 2?
Том: Во всяком случае, нужно какое-то время, чтобы привыкнуть к нам, так как мы всегда и везде вдвоем. Скорее всего мы проведем всю нашу жизнь вместе и будем все более или менее делать тоже вместе. Партнеру всегда будет чрезвычайно трудно не завидовать такой близости.
Многие идентичные близнецы рассматривают свой симбиоз, как мучение, и закатывают душераздирающие сцены, потому что они не могут друг без друга, но и вместе они быть тоже не могут. Считали ли и вы, что ваши близкие отношения терроризируют вас?
Билл: Нет. У нас никогда не было подобных мыслей. Я даже не могу себе представить, что я буду долгое время без Тома.
Робби Уильямс живет в ЛА с 2002 года. Он говорит: «В ЛА практически невозможно влюбиться, так как тамошние женщины чертовски невротические. Их неврозы и истерики реально дают им сверхчеловеческие силы. Почти каждая из этих сумасбродок сильна в неврозах». Разделяете ли вы подобное мнение?
Том: В Ла есть такие типичные эго-фрики, которые в своем большинстве являются фальшивыми личностями. Но у меня складывается чувство, что подобный тип женщин становится международным. Если вам не повезло, то вы сможете найти таких в каждом городе.
Давайте представим: в кофейне в ЛА вы увидели женщину, которая вас заинтересовала. Как вы представитесь ей?
Билл: Это очень типично для ЛА, что люди тут же начинают рассказывать тебе невероятно много о самих себе. Предполагается, что каждый занимается чем-то особенным и живет замечательной жизнью. Мы с Томом привлекаем внимание тем, что мы практически ничего не рассказываем о себе. Но когда люди все же начинают расспрашивать нас, кем мы являемся по профессии и чем занимаемся, я тут же свожу весь разговор на нет. В ЛА недосказанность — признак неудачника и потерянного для общества человека. Поэтому люди сразу же вновь продолжают рассказывать истории из своей собственной жизни. И меня это вполне устраивает.
Том: Когда вы покупаете абонемент в фитнесс-центр в ЛА, вы должны заполнить формуляр и указать там свой род занятий. Мы посмотрели друг на друга и задались вопросом, что будет звучать более реалистично? Когда мы пишем в этой строке «студент», то люди быстро просекают, что это не может быть правдой, и начинают спрашивать: «Как вы, будучи студентами, можете разъезжать на такой клевой машине? Вы что, дети миллионера?»
И снова немного Робби Уильямса: он рассказывает, что в Германии существует два типа группис: «Одни хотят во время секса сфотографироваться, чтобы потом они могли показать фото своим подружкам в качестве доказательства. Другие во время секса спрашивают «Робби, твои чувства ко мне искренни?»» У вас был подобный опыт?
Том: Я могу подтвердить, что девушки-группис достаточно быстро хотят знать, действительно ли мои чувства настоящие и искренние. Но так бывает не только в Германии. Я считаю, что с группис все зависит от того, как вы ей все разъяснили и растолковали. Вы много чего обещаете женщинам, которых труднее всего уломать. И это как раз кандидатки, которые спросят вас, испытываете ли вы к ним искренние и настоящие чувства. Отвечая на подобные вопросы, я нечасто начинаю плутовать, потому что я считаю, что так поступать довольно жестоко. Я выбираю середину. Я никогда не говорю, что это будет всего лишь на одну ночь, но никогда не позволяю девушке почувствовать, что из этого будет какое-то продолжение.
Как вы реагируете, когда девушка во время секса хочет сделать фото, в качестве доказательства для своих подруг?
Том: Я бы в таком в жизни не стал участвовать. У нас было всегда так, что девушек заранее информировали о том, что они не могут делать никаких фотографий. Всем было все абсолютно ясно по этому поводу заранее. Девушки должны были отдавать свои сумочки и куртки нашим охранникам и заходить в комнату уже почти полуобнаженными.
Как бы вы отреагировали, если завтра вам девушка скажет, что она беременна от вас?
Том: Такое не может произойти. У меня уже довольно долгое время есть постоянная девушка, поэтому, что касается женщин, я уже больше не нахожусь в поиске.
Билл: Кое-что уже все-таки изменилось. В начале нашей карьеры мы должны были раздавать очень много автографов. Сегодня люди больше этого не хотят. Когда меня спрашивают, могут ли они сфотографироваться со мной, а я выгляжу как полный кусок д*рьма, то я говорю им: “Не злитесь, но, пожалуйста, сегодня никаких фото. Но я могу расписаться для вас.” Тогда они отвечают “Нет, спасибо.” Сегодня звезды-новички могут забыть о карточках с автографами, автографы полностью вышли из моды.
Том: Когда начинаешь фотографироваться с людьми, они так волнуются, что они не могут включить свои фотоаппараты, и их бросает в дрожь. Когда я подобное вижу, я тоже начинаю сильно нервничать.
Билл: Мы оба чрезвычайно плохо справляемся с подобными ситуациями, так как мы совсем не умеем говорить всякие глупости или вести светские беседы. Я просто восхищаюсь, когда встречаются незнакомые люди и просто раскованно перебрасываются парочкой комментариев, поддерживая разговор. Когда я встречаю незнакомых мне людей, то чувствую себя некомфортно в подобной ситуации. Я не знаю, что я должен сказать, и, в большинстве случаев, другой человек тоже. И тогда наступает мертвая тишина. По-английски я могу вести такие ничего незначащие беседы намного лучше, так как там есть много пустых фраз. В немецком языке абсолютно все насыщенно каким-то особым значением.
Когда вы в последний раз говорили человеку: “Я тебя люблю”?
Билл: В школе я говорил это предложение своим подругам, даже не задумываясь, – но я никогда не имел это в виду. Пару раз случалось, что я сильно втюривался, но это никогда не было серьезно. Пока я еще так никого и не нашел, кому бы я мог сказать: “Да, я люблю тебя, и я имею это в виду от всего сердца.” С членами семьи все, конечно, обстоит совсем по-другому.
Том: Он мне каждый день говорит, что он любит меня больше всего на свете.
Многие артисты любят самих себя. Тебе действительно чего-то не хватает, Билл?
Билл: Мне действительно не хватает возможности кого-то любить – но что по сути значит не хватает? Это, конечно, не выражается тем, что я каждый день нахожусь в поиске и, сокрушаясь, думаю: О, бедный я, несчастный! Я все еще пока не нашел свою большую любовь. Дело в том, что люди просто так созданы, что они должны быть с кем-то вместе. Я считаю, что нет таких, которые реально могут сказать, что им лучше быть одним. Я принимаю это за ложь.
Том: Некоторые люди очень тебе сочувствуют и говорят: “Он одинок уже так долго. Насколько депрессивно он должен себя чувствовать.” Они забывают, что, слава Богу, не живешь такой печальной жизнью, что ты не живешь один-одинешенек в доме и не работаешь в одиночку.
Билл: Точно. Те отношения, которые всегда будут первыми и самыми главными, это те, которые имеются у нас с Томом. Все остальное, так сказать, находится на втором месте.
Говорят, что у Гёте первый секс был в 39 лет.
Билл: Ух ты! Тогда я чувствую себя даже лучше.
Вехи их карьеры:
в 2005 году Георг, Густав, Билл и Том взлетели на первые строчки немецких чартов с песней «Durch den Monsun». Tokio Hotel охватила повсеместная истерика — сначала Европа, потом США и Азия. После продолжительной паузы, которую они с удовольствием провели на пляжах в ЛА, Билл и Том являются членами жюри шоу «Германия ищет Суперзвезду» еще до середины мая. Планируется новый альбом.
Подпись к фото: - Совершенно особенный мир близнецов Билла и Тома Каулитцев: интервью для GALA со звездами Tokio Hotel и членами жюри DSDS.
- Мне действительно не хватает возможности кого-то любить. Билл
Перевод Unze @ diary.ru/~Kaulitz-planet
Обложка vk.com/twinskaulitz
.jpg)
